Запуск каждого нового блока реактора и сейчас является знаковым событием. А в период становления атомной отрасли — такие события были эпохальными…
В такие даты вспоминаются люди, стоявшие у истоков, отдавшие все свои силы, знания, молодость… Ветераны — участники пуска реактора — вместе с ним преодолевали трудности, совершенствовались, развивались — были одним целым с реактором, посвятив ему всю свою жизнь. Да, они были героями, совершавшими ежедневный подвиг. Но их имена были окружены коконом секретности, а потом, когда наступила пора гласности — превратились в абстрактные символы.
Всё началось в августе 1957 года…
В августе 1957-го министром среднего машиностроения Е.П. Славским было принято решение о строительстве реакторов АДЭ-4 и АДЭ-5. Генеральным проектировщиком реакторов был определён ГСПИ-11. Как принято, научное руководство осуществлял институт ИАЭ имени И.В. Курчатова. Строительство началось в 1959 году. Генеральным подрядчиком являлось управление строительства Химстрой.
Уран-графитовые двухцелевые реакторы АДЭ-4, АДЭ-5 были аналогичны реактору АДЭ-3 объекта 5, но число ячеек системы управления и защиты (СУЗ) было увеличено. Впервые техническим проектом была предложена компоновка двух реакторов в одном здании, что обеспечивало значительную экономию в капитальном строительстве, оборудовании, обслуживании, позволяло сократить сроки ввода реакторов в эксплуатацию. С целью ускорения вывода реактора АДЭ-4 на мощность его пуск планировался сначала в проточном режиме.
С конца 1961 года началось формирование коллектива завода, в том числе службы управления реакторами. Первым на объект был зачислен Федор Николаевич Анисимов. Он получил должность заместителя главного инженера по производству и табельный номер № 00001; произошло это 4 октября 1961 года. (До того он занимал должность главного инженера объекта 5.) Он же возглавил службу управления реакторами. В июне 1962 года начальником объекта 45 стал Павел Александрович Журавлёв, (до того – начальник объекта 5), а главным инженером – Том Петрович Николаев (перед тем – заместитель главного инженера объекта 5 по реактору ЭИ-2).
В августе 1963-го за 20 дней был выполнен монтаж графитовой кладки реактора АДЭ-4. Графитовые кирпичи транспортёром направлялись в шахту реактора. Там солдаты-строители с помощью специальных захватов устанавливали их на место, указанное контролёром. В январе 1964-го акт о приемке реактора в эксплуатацию был подписан Государственной комиссией. В начале февраля — разрешили установку в реактор технологических каналов и загрузку в них урановых блоков.
Окончательный состав сменного персонала службы управления реактора АДЭ-4, которому предстояло произвести подготовку реактора к пуску и вести его дальнейшую эксплуатацию. Слева направо: 1-й ряд: К.И. Сизов, Ф.Н. Анисимов, Т.П. Николаев, С.П. Богданов, К.И. Захаров, В.А. Будко, Е.В. Кулов; 2-й ряд: В.Г. Хорин, Д.Т. Шутюк, Б.В. Будылин, Е.С. Иванов, М.З. Карпов, В.С. Балашков, А.В. Комаров, В.Т. Юшкин; 3-й ряд: Н.В. Лохтин, Ф.Г. Мелехин, Н.Е. Вялов, Д.Х. Розенберг, Г.И. Артельный, Ю.Ф. Макаров, А.А. Кротов, Ю.П. Шабуров, В.Н. Русаков
Загрузка началась 16 февраля 1964 года персоналом смены 5 в 21 час 13 минут. Право загрузить первый блок было предоставлено Алексею Васильевичу Комарову. Всего сменой было загружено 211 каналов.
17 февраля в 18.00 часов при загрузке реактора персоналом смены 4 пусковая аппаратура зафиксировала начало цепной реакции деления. В 19 часов 03 минуты процесс был взят на автоматическое регулирование на уровне мощности ≤ 0,3 %. Однако победное «ура» не прозвучало… Вот как вспоминал эти события Павел Александрович Журавлёв.
ДИАЛОГ СВАРЩИКА И ЗАММИНИСТРА
…Обнаружилось, что внутренняя облицовка из нержавеющей стали пропускает по некоторым швам воду, пока ещё чистую. Для устранения течи, естественно, надо было освободить бассейн от воды. При ёмкости бассейна в несколько сот кубов на это потребовалось немалое время. Александр Лаврентьевич Моложавый, начальник треста «Спецстальконструкция», поставил на устранение брака лучших дипломированных сварщиков, однако с первого захода ликвидировать все течи не удалось. Через некоторое время все действующие лица, включая «устраняющих», «наблюдающих», «ожидающих» и «руководящих», начали заметно нервничать.
Несмотря на заверения Моложавого, что всё вот-вот будет устранено, потому что на заварке течей работает самый лучший сварщик треста, Александр Иванович Чурин (в ту пору заместитель министра) тут же направился в бассейн. Он решил сам «вдохновить» сварщика, не выходящего с завода третьи сутки.
Когда он вернулся и рассказал, что из этого получилось, все, кто в это время был в кабинете, долго не могли успокоиться от хохота.
Александр Иванович, пребывая явно в лучшем настроении, чем перед уходом, сообщил, что когда он спустился в бассейн, то увидел там единственного человека. Невзрачный и щуплый, в зазитной маске сварщика, он сидел у одной из стен и переваривал аргонно-дуговой сваркой шов на не большой высоте от пола. Подойдя к нему сзади, закрываясь рукой от яркого блеска дуги и понимая, что сварщик не отрывался от дела уже больше суток, Чурин, и сам с изрядным недосыпом, предельно вежливо спросил:
– Как дела?
– Идут…
– Когда закончишь?
– Как сварю, так и закончу…
– Ну, через сколько?
Весь разговор сварщик провёл, не снимая маски и не отрываясь от шва. Закончив шов, он снял маску, обернулся и спокойно произнёс:
– Послушай, шёл бы ты на …
Опешивший Чурин, придя в себя, спросил:
– Ты знаешь, кто я?!
Сварщик, начавший новый участок шва, не оборачиваясь, ответил:
– Знаю. Александр Иванович Чурин, заместитель министра. Не мешай мне варить! Сварю – Моложавый доложит.
А.И. Чурин повернулся и ушёл.
Свой рассказ после утихшего хохота он закончил словами:
– Этот – сварит.
Ушедший сразу после рассказа Моложавый вскоре позвонил и попросил, чтобы снова начали заполнять бассейн. Когда выяснилось, что течей и даже «капежа» больше нет, А.И. Чурин сказал Моложавому:
– Подготовь приказ по министерству об объявлении благодарности и премии этому сварщику. Я подпишу здесь.
26 февраля персоналом смены 3 в 16 часов 40 минут реактор в очередной раз был выведен на уровень мощности ≤ 0,3 % и поставлен на автоматическое регулирование. После проведения регламентных поверочных работ начальник смены Е.А. Яковлев и ответственный за подъём заместитель главного инженера по научной работе Б.В. Будылин дали старшему инженеру управления Б.С. Фомину и инженеру управления В.А. Иванову разрешение вывести реактор на первую ступень мощности. В 18 часов 29 минут подъём был закончен.
26 февраля 1964 года стало датой начала эксплуатации реактора АДЭ-4 для наработки оружейного плутония. С этого дня персонал объекта переводился на «горячую» сетку оплаты труда и получал талоны лечебно-профилактического питания.
На начальном этапе загрузки атомный реактор представляет собою весьма совершенное творение инженерного искусства – и не более того. Он чист, как младенец, и совершенно безопасен. Уран упакован в оболочки из сплавов, не пропускающих α-излучения, а графит и вовсе безвреден для человека. Но как только запускается цепная реакция реактор и всё, что вокруг него, становится источником высочайшей радиоактивности.
Вся активная зона аппарата скрыта от людского взора: окунуться туда – то же, что броситься в бушующую доменную печь. Однако процессы, происходящие внутри, несмотря на кажущуюся стихийность, строго упорядочены, умны и управляемы. Они строго контролируются показаниями приборов. Эти показания выводятся на пульт, размещённый в отдельном зале. Идеальная чистота, ласковые огоньки сигнальных ламп, сверкающе-белые рабочие халаты инженеров … и полная тишина, нарушаемая разве только немногословными разговорами персонала. Могучая машина, вырабатывающая огромные мегаватты энергии, работает совершенно бесшумно. Вот если она начнёт издавать звуки, тогда – только держись! …
Наиболее значимые инциденты на реакторах связаны с тяжёлыми «зависаниями» рабочих блоков (они же тепловыделяющие элементы или, сокращённо, твэлы) в технологических каналах. На практике всё выглядит довольно просто: под воздействием высоких температур металлическая труба, начиненная ураном-235, разогревшись сверх меры от внутриатомных процессов, раздувается до того, что всю сборку невозможно выгрузить обычным путём и приходится прибегать к чрезвычайным работам. Вот вам и нештатная ситуация, требующая остановки ядерного реактора на долгий срок. Однако никакого влияния на внешнюю среду она не оказывает, и вообще подобные случаи никак не касаются никого, кроме производства и производственников. Особенно тяжёлые случаи ядерщики называли «козлами»: это когда блочок от перегрева расплавляется и спекается с металлической трубою канала.
Самый первый в отечественной истории «козёл» случился в Челябинске-40 в июне 1948 года. На первом советском промышленном ядерном реакторе, в первые же сутки его работы! Причина, увы, проста – недостаточный приток охлаждающей воды в одном-единственном технологическом канале…
На ликвидацию потребовалось одиннадцать дней и ночей, в течение которых атомный реактор простаивал, не наработав ни грамма вожделенного плутония.
Реакторщики Томска-7, разумеется, учитывали опыт уральских первопроходцев, однако на первых порах и здесь было немало «нештатных ситуаций».
На реакторе АДЭ-4 подобная ситуация была лишь однажды, 28 декабря 1966. Спустя 33 года, в июне 1999 года, на АДЭ-4 произошёл ещё один инцидент, но уже другого рода. Во время плановой остановки аппарата часть облучённых блочков была рассыпана на «пятак» центрального зала и в контуре Е. Для устранения проблемы работниками ОГМ и ТЛ был разработан технологический процесс и создана специальная оснастка, (патент № 2258966, патента: А.М. Изместьев, В.Г. Малинин, О.Н. Романов, В.П. Салангин, С.А. Скокшин). В результате совместных действий подразделений завода поставленная задача была решена в короткие сроки и со сравнительно низкими дозозатратами.
Наш ветеран АДЭ-4 исправно производил каждый год сырьё для начинки многих десятков полноценных ядерных боезарядов. Он поглощал таблетки урана-235 и производил плутоний-239. Он работал честно и очень напряжённо, зная лишь короткие передышки для плановой профилактики. Перед тем, как подвести АДЭ-4 к завершающей остановке, было проведено комплексное обследование, и компетентная комиссия пришла к мнению, что реактора: и АДЭ-4 мог бы ещё гарантировано давать энергию и тепло несколько лет, если б не обстоятельства, зависящие сугубо от политических мотивов.
В воскресенье 20 апреля 2008 года на реакторном заводе № 45 произошло вполне историческое событие. Был остановлен промышленный ядерный реактор АДЭ-4. Остановлен – навсегда.
Активная жизнь его длилась сорок четыре года два месяца и три дня, если считать с момента физического пуска. Прощание с АДЭ-4 было скупым, но трогательным. Прозвучали необходимые команды, были нажаты соответствующие кнопки. Потом были немногие человечные слова и коллективное фотографирование на память – тех, кто отдал этому аппарату десятки собственных лет, кто знал его и любил. И когда на реакторном пятаке вдруг появился непредусмотренный регламентом букет хризантем, у многих суровых атомщиков на глазах сверкнули слёзы. Прощальный букет цветов был положен на тот самый первый канал, который загружали в феврале 1964-го. Валерий Иванович Фатин, (ветеран Реакторного завода, директор по 1994 с 2005 гг.) вспоминал это так: «Трудно передать чувства, которые испытали ветераны 45-го! Трудно принять мысль о том, что ты сам, своими руками, создавал, а теперь своими же руками и завершаешь! Что наш многолетний труд по усовершенствованию безопасности реактора, по внедрению его ресурсов в мирную инфраструктуру города и области – закончился.»
Уходила ещё одна эпоха отечественной ядерной отрасли. Пришло время ликвидировать реакторы, которые, долгие годы нарабатывая оружейный плутоний, обеспечивали ядерный паритет.
В 2010 году все остановленные реакторы были переданы в новое, специально созданное Госкорпорацией Росатом предприятие — Опытно-демонстрационный центр вывода из эксплуатации уран-графитовых ядерных реакторов (ОДЦ УГР). Создан ОДЦ УГР был непосредственно на площадках реакторного завода, а остановленные реакторы – стали экспериментальной базой для отработки технологий вывода реакторов из эксплуатации. Возглавил ОДЦ УГР Андрей Михайлович Изместьев, который проработал на реакторах АДЭ-4 и АДЭ-5 со студенческой скамьи и, начав с азов, прошёл, ступенька за ступенькой, путь до директорской должности. Он же был одним из руководителей ликвидации инцидента 1999 года по сбору россыпи облучённых блоков на схеме «Е» реактора АДЭ-4.
Сегодня работы по подготовке к выводу из эксплуатации реактора АДЭ-4 вступают в свою заключительную стадию. С 2021 года специалисты ОДЦ УГР планируют начать вывод реакторов АДЭ-4 и АДЭ-5 из эксплуатации.
На двух реакторах АДЭ-4 и АДЭ-5 была наработана примерно шестая часть всего оружейного плутония нашей страны.
